Бутылку сегодня действительно, споткнувшись, разбила хыра. Практически пустую, там на донышке чуть-чуть оставалось. Видела только я, обещала не говорить.

— Женская логика непостижима! – фыркнул хозяин и отпустил. Наказание отменялось. – Пес с ним, вином! И все-таки на время моего отсутствия поживешь в замке – так надежнее. Не то чтобы я тебе не доверял, — виконт бросил испытующий взгляд, — так спокойнее. Жаль, нельзя с собой взять! – посетовал он. — Но слишком опасно, могут убить, да и перелет тяжелый.

Ночи с виконтом удалось избежать, сославшись на женское недомогание. Хозяин расстроился, но проверять не стал. Однако выразил надежду, по приезду в замок ничто не помешает мне сделать ему приятное.

 

Перемена места жительства не обрадовала. Привыкла дышать городским воздухом, где чувствуешь себя свободнее. Он придавал сил, помогал выныривать из тягучей хмари безысходности и верить, все задуманное сбудется.

Во время перелета не лежала у хозяина на коленях, а, пересилив страх, сидела рядом. Нужно научиться не бояться высоты: вдруг судьба пошлет дракона, а я не смогу воспользоваться драгоценным подарком?

Раш был неразговорчив и хмур. Видимо, не желал покидать насиженные места. Никакой дополнительной защиты, кроме пластин на шее, я у него не заметила. Очевидно, дракона не так просто убить, иначе хозяин позаботился бы о безопасности боевого товарища.

Ружейная полка тоже пуста. Из предусмотрительности, полагаю. Вдруг воспользуюсь? Положим, управлять драконом я не умею, но могу заставить норна под дулом ружья. Хотя, глупо: хозяин сильнее, а Раш легко сбросит.

—Не хочешь улетать? – шепотом, чтобы не услышал хозяин, спросила я.

У драконов чуткий слух, Раш уловит даже полет бабочки.

— А кому понравится, когда дырявят брюхо? – хмыкнул крылатый ящер, выпустив облачко дыма. – Зато порезвиться можно. Здесь-то нельзя, сразу всякие пристрелят.

— Под «порезвиться» он имеет в виду игры с огнем, — усмехнулся виконт. Ловко поменяв положение корпуса, хозяин заставил Раша взять влево. – Драконы не такие уж безобидные существа. В брачный период кого угодно в клочья раздерут.

— Но-но, меня сюда не впутывай! – обиделся дракон. – Я разумный, ради самки на рожон не полезу. Лучше бы вы, люди, на себя посмотрели.

— На что-то намекаешь? – нахмурился норн. – Смотри, доиграешься!

— Ты тоже. Могу и скинуть.

— И дураком будешь, Раш! – Хозяин неожиданно ласково похлопал по чешуе. – Волнуешься?

— Есть немного, — неохотно признался дракон. – Давно не воевал. Эх, разомну крылья! Мы с тобой таких дел натворим, в два счета врагов прижучим!

Наконец мы начали снижаться. Показались знакомые очертания городка, река, поля, а потом и замок.

В этот раз хозяину не пришлось уговаривать спуститься на землю. Ходить по чужим спинам неприемлемо, но что я могу поделать? От протянутой руки тоже не отказалась: высоко.

Сара обрадовалась при виде меня, живой, невредимой и не такой затравленной, как прежде.

— Вижу, у вас наладилось, — подмигнула она, задержавшись, чтобы проследить за вещами.

Среди тюков есть и мои: я теперь торха с приданым. Совсем крохотным, но все же. Если продать, на месяц-другой хватит.

Промолчала, не зная, что ответить. С одной стороны, Сара права, я освоилась, перестала дичиться, да и обращаются со мной сердечнее, чем прежде, но, с другой – по-прежнему рабыня.

Хозяин улетал завтра на рассвете. Кроме Раша, брал с собой коня: его доставят по морю на драконьей тяге. Личный отряд норна, походивший на ополчение целого города, уже собрался. Он частично разместился в стенах замка, частично в ближайшей деревушке. Люди в серо-зеленой форме мелькали то здесь, то там, доставляя немало беспокойства слугам и еще больше хырам.

Весь вечер и всю ночь провела возле хозяина. Помогала собирать оставшиеся вещи, укладывала чистое белье, носила книги из библиотеки. Никогда бы не подумала, что военные в походе читают! Потом испекла хозяину кекс по маминому рецепту. Сама не знаю зачем, просто мелькнула мысль: надо сделать что-то приятное, вдруг виконт не вернется. На войне убивают. Может, и лучше, если бы норн погиб, только вдруг смерти хозяев торхи становятся хырами? Руки на себя наложу, но не позволю надеть балахон! На поясе повешусь. Надеюсь, вынуть из петли не успеют.

Торхой жить можно, особенно если обращаются сносно. Горько, тошно, но можно, а хырой лучше сразу умереть. Это кромешная тьма без просвета.

Представила мертвого виконта: бледное лицо, закатившиеся глаза, капельку крови в уголке рта. Странное ощущение. Вроде, надо бы радоваться, а не могу. Он человек, при всех своих недостатках живое существо, как можно мечтать лишить его жизни? Никогда и мысли не возникало горло перерезать или отравить. Не могла.

Расплакалась бы? Не знаю.

Пусть лучше вернется.

— Ты сегодня на себя не похожа, – заметил хозяин, разрезая кекс. – Что случилось? Такая забота!

Я стояла возле стола, держа наготове тарелку. Чистую салфетку уже положила, чай налила. Сама поела впопыхах, пока стряпала: холодные остатки обеда и ненавистный травяной напиток, не имевший ничего общего с чаем. Одно название!

Занятно, чай и глаза норна почти одинакового оттенка: там и там теплый янтарь.

— Ничего не случилось, хозяин. Надеюсь, вам понравится. — Аккуратно поставила тарелку на стол рядом с чашкой. – Что-нибудь еще, хозяин?

Виконт покачал головой, и я опустилась на пол возле его ног, наблюдая за выражением лица. Собственно, выбор невелик: либо скатерть, либо он.

Кажется, кекс удался, иначе стал бы хозяин отрезать второй кусок? Значит, не забыла, как его готовить. Хотя у мамы все равно вышел бы лучше.

Отвернувшись, закатила глаза, чтобы не расплакаться.

Подвал нашего дома. Падающая от удара солдата мама. Снова ее крик ушах.

В последние минуты она думала обо мне, делала все, чтобы я спаслась. Не вышло. Меня продали, как отрез ткани в лавке, и покупатель скоро начнет снова убивать и делать других людей вещами, принося слезы и боль в дома.

Дернулась от прикосновения хозяина. С трудом подавила желание плеснуть в него кипятком или иным способом причинить страдания.

Почему не подсыпала в кекс какой-то дряни? Слабачка, зачем ты его жалеешь? Видимо, потому что не ненавидела. Вот Шоанеза – да, хозяина – нет.

— Что случилось? Ты плачешь? – Норн отставил чашку, наклонился и усадил на колени.

— Ничего, хозяин. Минутная слабость.

Заставила себя улыбнуться. Не желаю изливать перед ним душу.

Хозяин позвонил в колокольчик и велел принести вторую чашку. Для меня.

Чай успокоил, а проявленная забота удивила.

Весь остаток ужина просидела у норна на коленях, попробовала собственный кекс. Хозяин кормил с тарелки, разрешил отламывать кусочки – как человеку, не собаке. Дождавшись, пока доем, он отвел с шеи волосы, провел рукой. Теплое дыхание щекотало, пальцы массировали позвонки. Сама не поняла, как успокоилась, обмякла, даже закрыла глаза. Приятно. Хозяин никогда так не делал.

— Ну, закончились женские недомогания? По моим расчетам, должны. Даже если нет, уже несильные. Пойдем в спальню, Лей.

Виконт не принуждал этой ночью, не заставил встать на колени, чтобы проверить, усвоила ли первый раздел книги. Даже часть ежевечерних обязательств осталась невыполненной. Он старался действовать медленно, ласково, с поцелуями, заставив на время забыть о Кеваре. В качестве благодарности воплотила в жизнь один из советов непристойной книги. Оказывается, можно делать с хозяином ложе без боли, не смотреть в потолок, считая минуты до конца.

Странное ощущение растекалось по телу. Оно толкало прижаться, вобрать хозяина в себя. Тот тут же почувствовал перемену, задвигался чаще. Боли вновь не последовало, наоборот, стало приятнее. Может потому, что его руки снова ласкали? Они заставляли делать то, чего не желала: отдаться мужчине.

Странное чувство усилилось. Совсем не похоже на волну жара, которую описывала Фей. Кричать, впиваться ногтями в кожу не хотелось, хотя, не спорю, это лучшая ночь за все годы рабства. Я не притворялась и смотрела на него, хозяина. Очевидно, тот ждал чего-то большего, но не дождался.

Приятные ощущения сошли на нет. Больше они не повторились, хотя норн предпочел не спать перед долгой дорогой, угомонившись только под утро. Он же и разбудил. Спросонья не сразу поняла, что не ушла, как положено, к себе.

— Вставай, проводишь.

Хозяин облачился в непривычную военную форму, не серо-зеленую, как у его людей, а изумрудную, с золотыми нашивками на рукавах. На портупее – шпага в простых, не подходящих для Коннетабля ножнах. Кроме нее – длинный кинжал. С плеча свешивалась небольшая кожаная сумка.

Волосы тщательно собраны и заколоты на затылке, чтобы не выбился не один волосок.

— Простите, я поспала, мой норн. — Торопливо оделась. – Завтрак сейчас будет…

— Не суетись, Зеленоглазка, — рука легла на локоть, останавливая. — Ничего не нужно. Все, что хотел, я уже получил, хотя, признаться, могла проводить сердечнее. Сейчас от тебя требуется выйти на улицу и сдержать радость оттого, что остаешься без присмотра.

А ведь так и есть!

Раш нетерпеливо хлопал крыльями, недобрыми словами поминая хозяина. Тот в это время стоял на площадке второго этажа и целовал торху.

— Надеюсь, вернувшись, застану тебя пополневшей. — Он провел пальцами по губам и отпустил. – Ну как, Лей, сделаешь мне подарок ко дню рождения?

Низко опустила голову. Норн принял страх за смущение. Похоже, он хотел детей, а я нет. Не от него.

На крыльце холодно пожелала хозяину доброго пути и отступила за спину Сары. Та оказалась эмоциональнее: чуть ли не со слезами на глазах просила богов вернуть виконта живым. Хозяин отшутился, заверил, военная компания пустяшная, а напрасно геройствовать он не собирается. Дождавшись, пока слуги заполнят оружейную полку — норн брал два ружья: длинное и короткое — и погрузят запас провизии, он забрался в седло. Раш выпрямился, размял крылья и, подняв хвостом брызги подтаявшего снега, взлетел. За ним поднялись другие драконы, поменьше, двинулся по земле отряд хозяина. Сара приложила к глазам платок, я отвернулась – и встретилась глазами с сеньором Мигелем. Значит, он не уехал, сбежать не выйдет. Впрочем, не все потеряно.

— Не обольщайся, дуреха! — хмыкнул маг, будто прочитав мысли. – Заклинание границ активировано, дальше города не уйдешь.