Я кивнула и, юркнув за столик, объяснила:

— Если скажу, вы меня убьете или отдадите квиту.

— Если ты будешь молчать, точно отдам, — мрачно пообещал виконт. – Ну?

— Это ваш друг, — упавшим голосом пробормотала я и прикрыла лицо руками.

Сейчас он меня ударит! Но хозяин не тронул, и я решилась взглянуть на него сквозь пальцы. Хмурый, с насупленными бровями. На щеках гуляют желваки.

— Шоанез? – выдал виконт то ли вопрос, то ли утверждение.

Кивнула, втянула голову в плечи и всхлипнула. Слезы помогают смягчить наказание.

— Почему не сказала сразу? Ты должна была сказать, Зеленоглазка, должна! – Хозяин почти кричал. – А ты врала!

Его рука сжалась в кулак. С визгом шарахнувшись в сторону, твердя, что всего лишь опасалась наказания за правду. Все выглядело так, будто я оговаривала норна.

Хозяин сделал над собой усилие и придал лицу спокойное выражение. Качая головой, он погладил меня по щеке и оставил в холле одну, дожидаться финала вечерней драмы. Судя по стремительности, с которой он поднялся по лестнице, норн не собирался прощать друга.

Ноги стали ватными, пришлось ухватиться за столик, чтобы не упасть.

Шоан, как же я перепугалась! Сердце до сих пор комом стояло в горле. Оговор аристократа рабом карался смертной казнью. Сами понимаете, ложью считалось любое неприятное слово.

Знаю, многие бы назвали дурочкой. Мол, хозяин добрый, не тронул бы. Только в памяти жили оба наказания у позорного столба. Да и в столице у виконта любовница, зачем ему торха? А тут еще Шоанез напугал – словом, предпочла бы промолчать.

Да, круто переменилась моя жизнь! Любимая дочка, которую никто пальцем не тронет. Отец, конечно, журил за нелюбовь к точным наукам. Оно и понятно: наследница дела. Мама уделяла внимание манерам, напоминая о дворянских корнях. Опять-таки замуж я за благородного собиралась, его семья наш брак мезальянсом не считала. Словом, такие рабынями не становятся. Родись я в семье бедного лавочника, легче бы свыклась с незавидной участью. Она бы мало чем отличалась от женской доли супруги какого-нибудь кабатчика. Только вот Иахим колотить и указывать место не собирался. Жила бы я пусть и в тени мужа, но не безмолвно и безвольно.

Как же хотелось вернуться к прежней жизни! Чтобы никто не смел принуждать любить против воли, не унижал из-за браслета на руке, не запрещал ходить, где вздумается, не контролировал каждый вздох и каждое слово! Пусть Кевар в руинах, пусть я бессребреница, зато мне доступны простые человеческие радости. Знаете, как, оказывается, дорого стоит возможность смотреть на голубое небо!

Подумав, решила спрятаться за дверью в лакейскую. Не нужно оканчивать университет, чтобы понять, кого, уходя, убьет Шоанез. Одной торхой больше, одной меньше. Подумаешь, наказание? Зато честь спасена. От закона же можно откупиться, он для аристократов особый.

Взгляд приковала лестница. И не напрасно: вскоре с площадки второго этажа донесся шум голосов. Беседа велась на араргском, на повышенных тонах. Большинство слов я знала, могла уловить общий смысл. Шоанез упрекал хозяина в том, что он поставил торху выше их дружбы. В ответ виконт напомнил о нарушении закона. Норн отпустил крепкое словцо, и хозяин вызвал его на дуэль. На сойтлэ, чтобы все знали и слышали. Шоанез возразил, что не видит повода, и чуть не скатился вниз по лестнице после удара виконта.

— Ну как, Шоанез, теперь повод есть? – гневно сверкнул лазами хозяин. – Если мало, могу добавить, чтобы ты больше не трогал чужое. Со своими тремя делай, что хочешь, а мою торху не тронь! Скажи спасибо, в суд не подал, только из-за нашей дружбы.

— Ты придурок, Сашер?! – сплевывая кровь, процедил Шоанез. – Из-за какой-то кеварийской подстилки чуть не выбил мне зубы!

— Она моя торха, понял?! – прорычал виконт, ударив кулаком по перилам.  – И никто, повторяю, никто, кроме меня, пальцем ее не тронет! Даже ты.

— Значит, дуэль? – мрачно переспросил норн. – Хорошо! Здесь и сейчас, до первой крови. Победитель заберет торху на ночь и сделает все, что заблагорассудится.

Хозяин согласился и, кликнув слугу, велел принести оружие – два трехгранных клинка с рукоятью, похожих на облегченные мечи. Они были тоньше тех, которыми вооружали наших воинов, зато красивее. Глупо, наверное, рассуждать об оружии с точки зрения эстетики, но я, как женщина, могла лишь восхищаться филигранной вязью металла, защищавшей руку от удара. Во всем остальном банально не разбиралась.

Клинки называли «араргским мечом», но от самих араргцев слышала другое название – шпага. Она полагалась только Наездникам и родовитым норнам. К слову, последние умели сражаться на обычных мечах: мне «посчастливилось» видеть, как хозяин снес таким голову. Однако в бою Наезднику удобнее именно шпага.

Норны спустились в холл. Хозяин позвал управляющего и велел все организовать. Тот тут же очистил место для поединка, отметил позиции дуэлянтов, послал служанку за бинтами и аптечкой. Другой слуга поспешил за врачом: мало ли? Условия поединка еще раз озвучили. Меня вытолкали, как приз, показали обоим и оставили в покое.

Зрителей собралось много. Все молчали и напряженно наблюдали за тем, как мужчины встают в исходную позицию. По сигналу управляющего дуэль началась.

Противники сблизились, сократив до минимума разделявшее их пространство. Шпаги порхали в руках, словно бабочки. Норны стремительно перемещались по холлу, делая то шаг вперед, то в сторону, то отпрыгивали назад, влево, вправо, по прямой линии и по дуге, уклоняясь от блестящей стали. Их гибкости могла позавидовать любая девушка. Завораживающий смертоносный танец!

С трепетом следила за тем, как хозяин наносит и парирует удары. Я за него переживала, особенно в свете заключенного договора. Не хотелось попасть в руки Шоанеза, даже на несколько минут, не то, что на целую ночь. Каждый раз, когда кончик шпаги приближался к телу хозяина, задерживала дыхание и молилась Шоану, чтобы он не достиг цели.

Противники оказались примерно равны и щедро одаривали друг друга уколами. Они не повторялись: то в плечо, то в грудь, то прямо, по диагонали, а потом, безо всякой передышки – в бок. Казалось, вот-вот один из ударов достигнет цели. Все так быстро, стремительно! Порой глаз не успевал уловить движение. Против воли признала: араргцы заслужено владели четвертью известного мира, они прирождённые воины.

Шоанез хитрым ударом попытался выбить шпагу хозяина и одновременно попытался подло достать ногой. Мне показалось это нечестным, но никто больше так не считал. Тот же виконт в ответ ударил противника по колену. Шоанез покачнулся и едва успел отвести чужой клинок. Поднырнув под шпагу, он смело боднул противника в живот и тут же нанес снизу вверх колющий удар. Виконт, увы, не устоял на ногах. Показалось, или Шоанез задел хозяина шпагой? Однако бой не остановили – значит, кровь не выступила. Так и есть, просто вспорол рукав рубашки.

Сгруппировавшись, хозяин перекатился, уходя от второго удара, и вскочил на ноги, переходя от обороны к атаке. Он сделал несколько обманных движений, на которые Шоанез не купился. Клинки вновь скрестились. Оба норна старались пригнуть острие шпаги другого к полу, чтобы обезопасить себя и получить возможность нанести укол.

Минута, две, и противники разошлись, не добившись успеха.

Короткая передышка, и поединок продолжился.