По сходной цене приобрела отличную пару из оленьей кожи. Конечно, она дороже воловьей, зато мягкая, приятная, удобная и теплая. Опушка самая простая, из овчины. Довольная покупкой, побродила немного по ярмарке, приценилась к карманному зеркальцу в костяной оправе, но не купила.

В город можно попасть двумя путями: либо пешком, либо попросить кого-то подвезти. Но кто же согласится взять на телегу девушку в сером? По покрою платья, оттенку и выделке материала в Арарге определяли социальный статус человека. Пусть на мне не холщовое рубище, платье приталенное, длинное, чтобы, не приведи местные боги (на тот момент я не разобралась, кому здесь поклоняются), никто не увидел ног, но проклятая шнуровка и серый, рабский, цвет за милю выдавали торху.

Решив положиться на удачу, огородами вернулась к постоялому двору.

Двое хыров сидели там же, у коновязи, третьего уже забрали.

Порылась в сумке и протянула взятую с собой краюшку хлеба. Рабы посмотрели на меня, как на умалишенную.

— Возьмите, — настаивала я. – Вы же голодные.

— Девочка, хозяин по головке не погладит, когда узнает. — Один из хыров вскользнул по мне тяжелым взглядом.

— А что запретного я делаю?

— Кормишь чужих рабов. Проходи мимо, не обращай внимания.

Но я не собиралась уходить. Неужели закон запрещает протянуть краюшку хлеба? Что за вздор! Лучше позволить хырам умереть от голода? Хозяин не удосужился даже напоить их, раз мужчины лакают из лошадиной поилки!

Присела на корточки, разломила краюху пополам и поднесла по куску к губам рабов. Один робко, воровато оглядываясь, взял хлеб. Веревка натянулась до предела, когда он отправил мякиш в рот. Заглотал, практически не разжевывая. Неужели их вообще не кормят? Неудивительно, что хыры долго не живут.

Смотрела, как жадно они едят, пересчитывала рубцы и ожоги на коже, и думала: какие же сволочи араргцы! Да, мой родной Кевар не образцово-показательное княжество, но там никто не морил людей голодом, не издевался потехи ради. Неужели рабы ни разу не попытались возмутиться? Ни за что не поверю, будто подобное обращение не привело к восстанию. Наверное, его жестоко подавили, и хыры отныне боялись поднять голову.

Сама хороша! Исполняю все желания норна, лишь бы не изведать плетки. И, если на то пошло, не так много я терплю. Есть, с чем сравнивать. Норн даже иногда внимание обращает, денег дал – откупился, чуть ослабил поводок.

— Кто ваш хозяин? – спросила более разговорчивого хыра.

Его приятель предпочитал отмалчиваться.

— Купчишка один, зерном торгует. Урожай не собрали, а он уже торговать приехал. Спасибо тебе, девочка, добрая ты душа. Да ниспошлют тебе Вааль и Садера счастья в дерьмовой жизни!

Вааль и Садера – божества Панкрийского пантеона. Значит, передо мной панкриец.

Ответив: «Надеюсь, и вас не оставит милость Шоан», толкнула дверь постоялого двора и с непривычки закашлялась от табачного дыма. Он, как шутили в Кеваре, стоял топором.

Что я здесь делаю, зачем дергаю дракона за хвост? С другой стороны, идти пешком не многим безопаснее. Стоп, а зачем мне в город? Наверняка среди этих людей отыщется человек, который знает кузнеца.

Нож на заказ – немного дороже, зато точно подойдет, а расплатиться сумею. Во-первых, у меня остались две серебряные монеты и горсточка меди, во-вторых, хозяин обещал подарить на день рождения целый цейх. Родилась я в октябре, недолго ждать, а за один золотой можно запросто купить простенький ножик, еще останется. За постой, к примеру, берут полторы серебряных монеты – об этом красноречиво сообщала меловая надпись на графитной доске у стойки.

— О, девчушка пожаловала! – Меня тут же одарил вниманием подвыпивший мужчина и выставил загребущие руки. Поспешила ретироваться к двери, видимо, слишком поспешно, потому что подтолкнула незнакомца к продолжению разговора. – Чего ты испугалась-то, куколка? Заходи, приголубим, пивком угостим. Или ты у нас чаво покрепче любишь?

Поколебавшись, показала браслет. Лицо кавалера тут же помрачнело. С сокрушенным: «Вечно дворяне всех хорошеньких баб захапают!» он отвернулся.

Поразмыслив, решила расспросить о нужном человеке хозяина. Внимательно выслушав, он с ехидной улыбочкой поинтересовался, зачем торхе кузнец. Соврала, будто хочу заказать подсвечник в подарок норну от слуг. Не знаю, поверил он или нет, но адресом снабдил. Кузнец жил в полумиле за околицей, вниз по реке.

Поблагодарив трактирщика, бочком двинулась к выходу, когда ощутила настойчивые поглаживания по мягкому месту. Араргец ловко обхватил одной рукой за талию, другой лапал попу под юбками.

— Другого мужика попробовать не хочешь? – Его самоуверенности с лихвой хватило бы на двоих. – Твой не узнает, зато найдется, что вспомнить.

— Не боитесь? – С вызовом посмотрела на нахала.

Закон на моей стороне, если мужчина распустил руки при свидетелях, получит по первое число.

— Кого? Твоего хозяина? – презрительно усмехнулся нахал.

Он встал, прижал к себе и задрал юбки выше. Пропитанное выпивкой дыхание вызывала тошнотный спазм, равно как все эти поглаживания и пощипывания. Не выдержав, я дала ему ногой по колену. Эффект неожиданности сработал: меня отпустили, наградив сочным эпитетом: «Сучка!»

— Как ваше имя?

Решила идти до конца. Раз я элитная вещь, то не желаю, чтобы меня лапали все, кому не лень. Пусть мерзавца накажут. Не поленюсь, преодолею робость и нажалуюсь хозяину.

— Щас я его на заднице пропечатаю, подстилка! – Араргец двинулся на меня с далеко не мирными намерениями. – Легла и ноги раздвинула!

— Виконту Тиадею это очень не понравится, — как можно спокойнее, стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила я. Увы, гордо и с достоинством не получилось – вышел мышиный писк.

Имя хозяина произвело на наглеца неизгладимое впечатление. Он остановился и уставился на меня, как баран на новые ворота, потом разом помрачнел и молча сел на место.

— Что не повезло, Гэл, влип по уши! – тут же посочувствовали собутыльники. – Ничего, от ударов розгами еще никто не умирал. Ну, в тюрьме пяток дней поморят, потом штаны снимешь, свою порцию получишь – и гуляй! А красивая, все же, торха, за такую и зада не жалко. Какая она? Гладкая, небось, сладеньким пахнет?

— Отстаньте! – прорычал Гэл и, бросив на стол пару монет, вылетел на улицу.

Я тоже благополучно выбралась наружу и быстрым шагом направилась в указанном хозяином заведения направлении. Нужно успеть переговорить с кузнецом до того, как Маиза и с подругами поставят замок на уши. Миновав последние дома, не выдержала и побежала. Сердце сжималось при мысли о том, что со мной сделают, если узнают о побеге. И не оправдаешься: одно дело, если меня только-только хватились, и совсем другое, если служанки обратились за помощью к гарнизону.

От воспоминаний о столбе во дворе засосало под ложечкой. На этот раз виконт сам бить не станет, отдаст в руки специального слуги – квита. Он безжалостен: при мне выпорол розгами за мелкий проступок пятилетнего малыша. Я не могла спокойно на смотреть на истязание, молила отпустить несчастного, а он не обращал внимания, продолжая методично наносить удары. Свободные от дел слуги апатично наблюдали за наказанием, остальные е спокойно проходили мимо.

Кинулась к квиту, попыталась отобрать розги. Он оттолкнул, велев не вмешиваться. Тогда, захлебываясь слезами, побежала к хозяину, готовая на коленях умолять спасти мальчика, но не успела – из окна увидела, как хилое тельце волокли к скотному двору.

Зареванная, прислуживала норну за обедом. Тот поинтересовался, что меня так расстроило. Промолчала, а он не стал настаивать на ответе. Наверное, норн бы не понял, для него жестокое наказание ребенка – обыденность.

— Куда спешим?