Шагать пришлось недолго: шойденцы остановились под вывеской, переливавшейся всеми цветами радуги. Как оказалось, в ней жила магия, которая водопадом обрушилась на нас. Мы завизжали, инстинктивно присев и обхватив голову руками, а парни рассмеялись.

— Водопад ненастоящий, он сквозь тело проходит. Иллюзия. Разве у вас так не делают?

Осторожно выпрямились и насупились, пытаясь скрыть краску стыда. Как девчонки, опозорились на всю улицу!

Эликалэ поднялся по ступенькам и толкнул дверь.

Тонко звякнул колокольчик.

— Прошу! — Шойденец посторонился.

Стоило Юлиане переступить порог, глаза ее загорелись. Она бросилась к полкам, разглядывая разнообразные вещицы — будто я в магазине эльфийского платья.

Руки зудели — значит, тут полно магии. Так и есть — разные колбочки, амулеты и прочие артефакты, а еще странные сосуды из бесцветного металла. На каждом — надпись.

— Что это? — указала на один из таких сосудов.

— Заклинания, — равнодушно ответил Артеан. — Мы иногда в быту пользуемся. Например, для самоходов.

— Чего? — не поняла я.

— Самодвижущихся повозок. Без такой колбочки, — шойденец указал на один из запаянных сосудов,— она не поедет.

Оставив наслаждаться достижениями местной торговли, парни подошли к приказчику. Опасалась, обманут —нет, нам вынесли два блестящих кругляшка на кожаном ремешке и объяснили, как ими пользоваться. Мы, разумеется, тут же проверили и через пару минут разговаривали, не зная языка.

Эликалэ оплатил покупку и, улыбнувшись, посоветовал купить защитный крем:

— А то обгоришь, златовласка.

Что верно, то верно, солнце тут злое.

Юлиана с трудом, подавив тяжкий вздох сожаления, оторвалась от законсервированных заклинаний. Понимаю, на ее месте тоже хотелось что-нибудь прикупить. Эх, удобно не мучиться, а со всем готовеньким сдать выпускные экзамены. Только магистры не разрешат забрать домой колбочку и цилиндр с секретом. Даже если бы вещицы оказались по карману — а стоили они так, что забудешь в лавке челюсть, —их бы отобрали, а то и из Академии выгнали за нарушение устава и общественно опасное поведение. Зато теперь понятно, каким образом не владеющие волшбой священники проникли в Златорию: купили заклинания. Разумеется, не здесь, смерть продают исключительно из-под полы.

Кое-как избавились от кавалеров – век бы их не видеть! – и занялись тем, ради чего и выбрались из гостиницы — покупками. Оморону нашлось, чем удивить. Шойденские моды отличались от наших. Кое-какие усовершенствования понравились, другие вызывали недоумение.

У них такие тонкие чулки! Не шерстяные, а блестящие, гладкие, с кружевом и без. Белье разноцветное, льняное и атласное. Соблазнительное, к слову: чуточку прикрывает грудь и бедра.

Устали ахать при виде очередной вещи на полочке или вешалке. Честно пытались обойтись минимумом, но чулки и белье перевесили. Какое мощное женское оружие! Если б я в таком перед нашим деканом разделась, тотчас же диплом с отличием бы получила.

Юлиана, покраснев, ухватила что-то невесомое и унеслась мерить за шторку — в магазине предусмотрели места для покупателей для переодевания. Интересно, кого собралась порадовать по возвращении магичка?

Когда, нагруженные свертками, переодевшиеся по-местному в блузы и юбки, вышли на улицу, от выданных Липнером денег почти ничего не осталось, ровно столько, чтобы вернуться на рельсовом конном экипаже в гостиницу.  Он, как пояснил человек в синей косоворотке, назывался конкой.

Я, наконец, вернула Юлиане туфли и щеголяла в местных на любимом, но жутко вредном каблучке. Тачали их на совесть — очень удобно, будто в тапочках.

Поездка в экипаже по рельсам не внушала былого панического ужаса, да и с преобразователем речи жить сразу стало веселей. Разговоры прохожих помогли узнать много нового, заодно сами «научились» говорить.