Оглавление

Глава 4

Хотелось есть, но нечего и не на что. Хотя… Тихо спросила у Юлианы, не осталось ли остатков сухого пайка.

— Последний бутерброд твой, — улыбнулась она и потянулась к дорожному мешку.

Не удержавшись, глянула туда: не только одежда и женские штучки, но и книги, целых две. И не тяжело ей таскать?

Бутерброд успел зачерстветь, но с голода и не такое сжуешь. Мы поделили его по-сестрински, на зависть Липнеру, демонстративно глотавшему слюну. Мужчины должны уступать дамам, не так ли? Конкретно эта особь и вовсе мне задолжала, хотя бы за погубленную репутацию. Что бы там ни возомнил алхимик, поцелуи застали врасплох. Если бы муж навещал чаще… Хорошо, Хендрик тут ни при чем, сама оголодала по ласке, только вот не настолько, чтобы изменить благоверному. Если на то пошло, Липнер мне совсем не нравился. Словом, пусть расплачивается и за свою, и за чужую совесть.

— Как ноги? — заботливо поинтересовалась Юлиана.

— Терпимо. Я тебе набойки новые поставлю, не переживай.

— Да ладно, не особо они мне нравились, — отмахнулась магичка.

Воспитанная женщина никогда не признается, что ей жалко чего-то, отданного подруге, а потом станет рыдать над испорченной вещью.

После еды настроение улучшилось. Настолько, что шум и гам нового мира перестал пугать до одури. Захотелось обменяться впечатлениями, и в итоге троица студентов шепотом, сбившись в группку, обсуждала оморонские реалии.

Самодвижущиеся повозки чередовались с привычными колясками, редкими всадниками и каретами на рельсах. Последние перевозили всех желающих за деньги. Принцип движения общественных повозок поняла быстро, но вот как приводились в движения рыкающие создания с фонарями? Липнер ставил на магию воздуха, однако ничего толком объяснить не мог: «Я должен взглянуть».

Девочек, то есть нас с Юлианой, потому как магистр Тшольке замерла памятником самой себе, интересовали моды. Кое-что нравилось. Например, прически из двух кос, хитроумно уложенных шпильками, и шляпки. Таких в Златории никто не носил. Маленькие, с перьями, искусственными цветами и короткой цветной вуалью, они вызывали бурный восторг.

А еще вывески. Не знаю, что на них написано, но оформлены — загляденье! Искрятся, светятся над окнами лавок со странными занавесками. Почему странными? Да потому, что снаружи, а не внутри. За стеклами выставлены разности. В одном и вовсе стояла большая кукла в платье с зонтиком. Юлиана назвала ее манекеном.

Магистр Тшольке нервничала, посматривая туда, куда ушел магистр Лазавей. Когда восторг новизны спал, тоже задумалась: не пора ли ему вернуться?

— Магистр не в первый раз в Омороне? — озвучила общий вопрос Юлиана.

— В первый, просто… — Осунта задумалась: говорить или нет? В итоге сказала: — Он должен кое-кого привести. Из-за строптивой студентки с придурью, — стервозная дамочка покосилась на меня, — не успели и не сумели. Эдвин весь выложился. Надеюсь, сумел восстановиться.

Увы, секретной информацией магистр не поделилась. Зато теперь возвращения магистра Лазавея ждали с удвоенным нетерпением, гадая, кто еще составит нам компанию.

Мучиться в неведении пришлось долго, а запахи пищи дразнили. Походило на пытку. Отвернулась и, стараясь не думать о супе со шкварками, вперила взгляд в ближайшую лавку.

Маг — это диагноз. Во всяком случае, магистр по изменению сущностей. Он материализовался из воздуха, застав врасплох. Охранную сферу магистра Тшольке Лазавей преодолел без проблем: коснулся пальцами и раздвинул, просочившись внутрь, будто из воды, а не из плоти и крови. Потом Юлиана пояснила, магистр перестроил дружественно настроенное плетение, на миг разорвав рисунок. Способ передвижения — та самая трансформация: «Магистр Лазавей перенес тело в другое пространство, пройдя по силовым нитям воздуха. Безумно сложная вещь, студентов только азам учат: сливаться с нужной стихией во время создания заклинаний».

На месте короля я бы платила магу тройное жалование и берегла как зеницу ока. Такие специалисты на вес золота, на всю Академию – один единственный.

Лазавей переоделся по местной моде, непривычно, но интересно. Никаких сапог – вместо них та самая короткая обувь на шнуровке. Штаны «со стрелками» и тонким поясом с пряжкой, рубашка с пуговицами, такими мелкими, что диву даешься, как такое можно сотворить. Жилет с карманами, нечто вроде куртки или сюртука, только совершенного иного кроя. Короткая, до талии, одежда с косым фигурным воротником застегивалась на две пуговицы. Внутри на блестящей подкладке, снаружи – из шерстяной ткани. За отрез такой кумушки в мужнином городке удавились бы.

Интересно, куда делись старые вещи. Выбросил?

— Эдвин? — Осунта с восхищением уставилась на коллегу.

В голосе тоже мелькнуло нечто такое… Грешным делом подумала, будто стервоза влюбилась – чуть ли не дыхание затаила.