— А почему нет? Заметь, я не требую тройного удовольствия, всего лишь уделить немного внимания спасителю. Не упрямься, Дария, — брюнет шагнул ко мне и провел пальцем по щеке. – Наиви обожают развлекаться с мужчинами. Их любимая игрушка…

— Нет! – выпалила я, предупреждая неприличное слово.

— Член, «красавчик», достоинство, — издевался над стеснительной девушкой Филипп. – Называй, как хочешь. Мы займемся любовью, Дария, и это не обсуждается. За все нужно платить, но тебе понравится. Помнится, некогда ты отказалась – видишь, какой шанс узнать, от чего именно.

— Я вам не крестьянская девка! – Придерживая корсет, шагнула к навсею с твердым намерением влепить пощечину. Лицо пылало, только теперь от праведного гнева. Меня, названую дочь магистра Онекса, пусть и пленницу нового мира, записать в проститутки! Что он себе позволяет! – А вы… вы… — не могла подобрать нужного слова. – Негодяй.

Воспользовавшись моим временным замешательством, брюнет без труда взял ситуацию под контроль и легко избежал наказания. Меня спеленали сильные руки, прижимая к не менее сильному мужскому телу.

— Разнообразие в спальне прекрасно, помогает получить удовольствие и выбрать лучшее, а не довольствоваться пресным сексом с тем, кто лишил девственности. Ну же, — искуситель понизил голос и чувственно облизнул губы, — неужели не любопытно, какие ощущения дарит другой мужчина? Неужели не хочется научиться новому, неизведанному?

Требовательные мужские губы накрыли мои. Брюнет переплел наши языки в чувственном танце. Широко распахнув глаза, замерла. Паника парализовала, но, с другой стороны, какая-то часть меня не возражала. Если бы Филипп грубо насиловал! О нет, начав с решительного натиска, он сменил тактику. Ладонь ласково поглаживала поверх тонкой ткани панталон, губы учили неведомой ранее технике поцелуя. Язык его напоминал пламя, то подвижное, то ленивое. Не сопротивлялась, но и не помогала. На подкорке сознания крутилось: я должна отблагодарить брюнета. Если подумать, секс – малая плата за жизнь. Нужно всего лишь расслабиться и… Только вот Геральт, не будь его, решилась бы, но любимым не изменяют.

Стоило задергаться, Филипп отпустил.

— Странно, — задумчиво пробормотал он, нервируя взглядом, — я ведь тебе нравился. Или Геральт мешает? Так ему ничего не грозит, если он для тебя самый лучший.

— Нет! — решительно заявила я, отступив на шаг.

Пусть ищет продажную девку.

— А поблагодарить за спасение? — нахмурился Филипп. – Согласись, я заслужил ласку. Да еще тащил на своем горбу, хотя мог бы бросить. Долги отдают, плата тебе по силам. Или решила отделаться одним «спасибо»?

Промолчала и с тоской покосилась на чан с водой. Я продрогла, а она такая теплая…

Брюнет, по-видимому, устав убеждать несговорчивую наиви, разделся и, фыркая, забрался в воду.

Вседержители, какое большое мужское достоинство! Совсем не такое, как у Геральта. Невольно залюбовалась, позабыв о том, что передо мной живой человек, а не картинка из учебника. Идеальные пропорции, ничего отталкивающего. Как там писалось? Копье? Самое лучшее сравнение. Даже потрогать захотелось: действительно ли такое, как на вид.

И живот мускулистый, с тоненькой полоской волос, манящей к средоточию мужественности. Крепкие ягодицы, сильные руки… Ох, Дария, не о том ты думаешь!

Раскрасневшись, отвернулась и услышала насмешливое:

— Водичка скоро остынет. Новую носить и греть будешь сама.

Кусая губы, боролась с соблазном. Филипп же блаженствовал в чане. В итоге решилась. Попросила отвернуться, а после не трогать без спросу: «Мы все сделаем, только позже», торопливо разделась и забралась в воду. Только сейчас поняла, как продрогла. Зубы стучали, тело покрылось «гусиной кожей». Мурашки разогнали руки Филиппа. Ахнуть не успела, как брюнет подтащил к себе и начал интенсивно растирать. Сначала запаниковала, но постепенно расслабилась, прикрыла глаза. Тело обмякло, налилось свинцовой усталостью. Заснуть бы! Пусть я голая, пусть совсем рядом обнаженный мужчина, его плоть касается бедра, зато так тепло, приятно и спокойно.

Из мира грез о постели вырвал голос Филиппа.

— Как, Дария, совсем баиньки? А поблагодарить?

Брюнет вновь поцеловал и усадил себе на колени. Мужское достоинство заметно потвердело и, дразня, коснулось мягкой кожи. Рванулась из воды и охнула, ощутив пальцы Филиппа. С лукавой улыбкой он умело массировал бедра, затем раздвинул их и погладил. Кружась, пальцы все ближе подбирались к цели и, наконец, достигли ее. Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Филипп чуть надавил, а затем принялся умело разгонять кровь по низу живота. Забившись, открыла ему еще больше пространства для маневра. Брюнет плеснул мне между ног водой и на мгновение скользнул туда, где его совсем не ждали. Ощущение вышло острым: смесь неожиданности, облегчения после неистовой ласки и боли от нежеланного вторжения. Разумеется, тут же вытолкнула из себя незваного гостя, одновременно силясь привести чувства в порядок. Неужели дала знать сущность наиви? Я не могла испытать ничего, кроме гадливости и страданий, не могла! Однако раскаленная игла несла на острие запретное наслаждение.