— Без моего приказа вам никто ничего не даст! – взорвался Ноэль.

Он рассвирепел и едва не брызгал слюной.

— Отлично, я приготовлю еду сама, — Стефания и бровью не повела, хотя внутренне содрогалась от ужаса.

Гнев сменило веселье.

Виконт расхохотался:

— Благородная леди — на кухне? Вы совершенно беспомощны в готовке, впрочем, как и во многом другом, — презрительно поджал губы он.

Стефания вспыхнула и не смогла промолчать. Набрав в грудь воздуху, стараясь унять биение сердца, она спокойно, но громко ответила:

— Вы правы, я благородная леди, со мной не следует обращаться, как с собачонкой. Напоминаю, милорд, нас связали узами брака.

— И я могу с позором вернуть вас родным, — хлестко заметил Ноэль и сел. – Поэтому, Стефания, либо вы неукоснительно выполняете супружеский долг и не только в постели, либо я не возьму вас на свадьбу сестры.

О, он выбрал верное наказание!

Стефания переменилась в лице. Пальцы ее похолодели.

— Вы…вы не можете! Вы обязаны явиться с женой.

Он не посмеет, не пойдет на нарушение традиций! Великий Боже, если виконтесса не увидит сестру, сойдет с ума. Одна лишь Хлоя может помочь, та самая Хлоя, которую Стефания ругала за беспутство. У нее богатый опыт, сестра понимает мужчин.

— Жена может неудачно заболеть и передать через меня устные поздравления, — расплылся в гнусной улыбке Ноэль и пригубил бокал. — Будьте любезны, вернитесь за стол. И больше никаких фокусов!

Помедлив, виконтесса кивнула и, извинившись за свое поведение, заняла прежнее место. Ухмыляющийся деверь налил ей вина и, склонившись к самому уху, прошептал:

— Изображаете кабаниху, но внутри покладистая перепелка. Игра не стоит свеч, не дразните Ноэля!

Стефания сделала вид, будто не расслышала. Она не придумала достойного ответа.

И вот теперь, вырвавшись из холодного каменного мешка, который отныне вынуждена была именовать домом, виконтесса стояла лицом к водной стихии. Взгляд жадно выхватывал редкие темные точки — отважных моряков, осмелившихся бросить вызов природе. Другие презрительно считали их дураками, напрасно рискующими жизнью, а она — смельчаками и мечтала оказаться на одном из утлых суденышек. Пусть вокруг лед, пусть им приходилось отвоевывать каждый дюйм у белой пелены, рыбаки стремились вперед, чтобы вернуться с уловом. Возможно, выловленную ими рыбу после подадут к столу Сибелгов. Еще неделя, и в кладовых останется только просоленные тушки.

Помолвка Хлои прошла без нее – муж выполнил угрозу. Стефания надеялась, хотя бы в апреле они все-таки приедут в Грасс все втроем – свадьбу Хлои наметили на весну.

— Ну, сколько можно там торчать? Мечтаете подхватить воспаление легких?

Вот и тюремщик.

Стефания обернулась на недовольный окрик деверя и пожала плечами. Пусть греется у костерка со слугами, пьет горячий эль, а она еще час поговорит с ветром. Безумно тяжело, когда некому выговориться.

Воздух студеный, от него леденели пальцы в перчатках, но Стефания до последнего оттягивала момент возвращения в Овмен. В итоге Сигмурт не выдержал, взял под руку и повел к лошадям. Невестка дрожала, и он, покачав головой, приобнял ее, чтобы укутать в свой плащ. Слуги смотрят? Плевать!

— Трупы теплее, — укоризненно заметил Сигмурт. – Лицо обветрилось как у крестьянки! Подумайте, какой красавицей предстанете перед братом. Да не рыпайтесь, — цыкнул младший Сибелг, когда невестка попыталась вырваться, — я доброе дело делаю.

Деверь против воли влил в Стефанию немного теплого эля и заявил, что серьезно поговорит с Ноэлем по поводу ее прогулок. Она не сомневалась, после этой беседы ей не позволят уйти дальше ближайшей деревни. Но и там Сигмурт или управитель не оставят в покое – распоряжение виконта. Даже если Стефания возьмет слугу, скажет, будто в церковь, обо всех ее передвижениях доложат, подробно расспросят священника о тайнах исповеди.

— Я пленница? – подняла брови виконтесса. – Даже дома мне давали больше свободы.

— За юными женами нужен присмотр. У вас ровно столько же свободы, сколько у всех женщин в роду Сибелгов. Ничего, — ободряюще улыбнулся Сигмурт, — скоро тоска пройдет, свыкнетесь. Жизнь в Овмене – не только гудящий в трубах ветер, но и охоты, гости, танцы, да и по дому работы немало. А уж когда родите ребенка, и вовсе не захотите вылезать из четырех стен. Женщины вечно воркуют над младенцами, готовы умереть у колыбельки.