Ладно, в зале душно, а на платье пуговички. Начнем с верхних двух, а там по обстоятельствам. Раздеться со скованными руками тяжело, но когда хочешь, нет ничего невозможного.

— Вам помочь?

Удивленно глянула на шагнувшего в круг со свечами послушника. Того самого, слабого до женского полу.  Плаксиво надула губки и начала жаловаться на кучу вещей — все, кроме лишения свободы. И туфли мне жмут, и жарко, и руки затекли, и в туалет приспичило. А еще прическу испортили, а я порядочно за нее потратилась. Лицо послушника вытянулось куриной гузкой. Похоже, он пожалел, что сунулся. Мужчина нерешительно оглянулся на стол Совета и, не получив дозволения снять кандалы, самовольно расстегнул платье. Прикрылся поиском амулетов, а на самом деле определял размер груди.

Во всем есть плюсы и минусы. Повернем ситуацию в свою пользу.

— А оставить там ладони можно? Они у вас прохладные. И еще почесать чуть правее, самой никак.

Послушник отскочил, как от чумной заразы, а Совет старцев наверняка записал в сумасшедшие. Нормальная женщина как себя ведет? Правильно, тут два варианта. Либо: «Фу, нахал, пальцы откушу!», либо: «О да, милый, сними с меня все!»

— Мы не некроманты, — сквозь зубы процедил председатель, утирая пот со лба.

Ничего, я вас до белого каления доведу, сами отсюда пинками выгоните и до гостиницы проводите. Просто диву даюсь: неужели никому в голову не приходило играть на нервах, а не сразу заклинаниями швырять?

— Нет, вы некроманты, — упрямо возразила я и ткнула в линии на полу. — Вот пентаграмма, свечи.

Круг и пятиугольник — фигуры, мягко говоря, разные. Агния Выжга-то умеет их различать, а вот Агния-идиотка нет.

Картинно плюхнулась на пол, разрыдалась, начала молить отпустить, подвывая:

— У меня мууууууж, ребенок, — и концерт по заявкам волчих стай.

Священники плюнули. В буквальном смысле. Самый молодой не выдержал, вскочил и направился ко мне. Потряс перед лицом дурно пахнущими костями, обсыпал лицо порошком, от которого расчихалась. Будто издевательств мало, дернул за волосы — ага, не парик, не оторвешь. Но больно, зараза! А священник продолжал измываться, пытаясь отыскать следы ведьмы. Ожидания не оправдались: никаких пузырьков, кинжалов, шаров, колец и прочих милых чародеям шалостей. Даже кровь из пальца текла настоящая, рана лечиться магией не собиралась.

Притихла, понимая, что провоцировать дальше чревато: убьют.

— Она не ведьма, — наконец объявил священник, мазнув взглядом по вздымающейся груди.

Вот изверг, сначала избить, потом полапать?

Совет старцев зашушукался, решая, как поступить с чудом природы.

— Кто твой муж? — Священник взял за подбородок, заставив смотреть в глаза.

От него пахло потом. Помылся бы!

— У вас пальцы грязные и холодные, — плаксиво протянула я. — Муж — Хендрик.

—Теплые мужские пальцы любишь? — усмехнулся почитатель Бархуса.

Остроумный попался, но не поймаешь.

— Я мужа люблю.

Вот так, получи, ехидна, гороховый суп на свадьбу!

Блюдо оказалось отменным: священник скис. Вот ведь, даже не шлюха! И за что меня судить? Видимо, и он пришел к такому же выводу, раз со вздохом велел снять оковы и отвести в туалет.

Вернувшись из комнаты раздумий, обрадовалась открытым окнам. С ними и вправду лучше.

Свечи потушили, и я просто стояла внутри круга, заунывно повествуя «старца» о заурядной жизни, которая ну никоим образом с Академией магии, целительства и общеобразовательных наук имени святого Йордана не связана. Сюда меня утянуло. Как? Леший знает. Шагала по дорожке — и закрутилась в вихре пространства. Зато подцепила мужа и родила ребенка.