— Ты, — уже не так уверено подтвердил тюремщик и грозно добавил: — Следуй за мной, Совет святых отцов разберется.

Совет, значит? А Первосвященник где? Или он его возглавляет? Эх, если выберусь, столько всего расскажу! Нужно дорогу запомнить и лица святых отцов. Раз они в городе маскируются, по сутане не отловишь.

Покорно встала, нацепила на лицо дурацкую улыбку и потопала к провожатому. Послушник: ряса серая и знака Бархуса нет. Неужели здесь завербовали? Разглядеть бы, сделана ли татуировка на затылке. Если есть, обращенный. Если нет, только готовится принять истинного бога. Вот ведь когда история Златории пригодилась! Знала бы, не спала на лекциях.

Меня внимательно осмотрели, потребовали показать руки. Вытянула. Ничего, кроме обручального кольца и преобразователя речи послушник не нашел и расстроился. Увы и ах, магических перстней не держим. Дальше пришлось расстегнуть ворот и наклониться. Опять незадача — из декольте ничего не выпало.

Соблюдя все меры предосторожности и убедившись, что изымать нечего, послушник сковал руки и вытолкал за пределы камеры. За ней оказался унылый коридор, а шагах в тридцати — дверь. Через нее выбрались из подземелья на первый этаж.

Сделала бы хозяйке дома втык: повсюду пыль, не прибрано. Хочется прикупить мебели и обставить голые комнаты. Стены красивыми панелями обиты, окна большие, витражные, а на остальное денег не хватило.

Мозг лихорадочно работал, пытаясь понять, особняк это или замок. Склонялась в пользу последнего: высокие потолки в обычных домах не делают. Только размеры смущали: маловаты для замка. Похоже на университетский корпус, но… Ладно, разберусь по ходу, одно понятно: за окном не Номарэ. Чуть не свернула шею, пытаясь разглядеть окрестности. Деревья. Ближе бы подойти, да послушник не пустит и так недобро косится. Ладно, сойдемся на загородном замке-малыше.

Страж невежливо поторопил, толкнув в спину. Проглотив колкое слово — не время, — послушно занесла ногу на первую ступеньку лестницы.

Так, а вот и изображение Бархуса в нише. Для недогадливых, кто еще не понял, в чьих теплых дружеских объятиях оказался.

Совет святых отцов заседал в затемненной комнате, в которой без труда поместился бы весь мой курс. Любовь к гигантомании и безвкусице неистребима. Везде, абсолютно везде, символика Бархуса.

Меня втолкнули в начертанный на полу круг. Дежурившие в комнате послушники с татуировками меча на бритых затылках с равнодушными лицами расставили по периметру свечи и подожгли их. Надеюсь, пытать не станут.

Всплыли в памяти страницы учебника, и резко захотелось на волю, даже если за окном палящее солнце, и я мигом сгорю.

— Ведьма? — Двенадцать суровых «старцев», возрастом от тридцати и выше, друэно скривились.

Сидят полукругом, в рясах, с перстнями на пальцах и горячим желанием кого-то сжечь.

— Слушайте, мне уже надоело! Заладили: ведьма, ведьма… Почему не единорог? И свечи на вашем месте я бы не зажигала: пожар может случиться. Перекрытия деревянные, ремонта сто лет не делали, вспыхнет как свечка.

Наглость возымела действие: вызвала недоумение на спесивых лицах.

— Прояви почтение, отступница!

Послушник дал по шее, а я ему — по лицу. Кандалами. На том и расстались.

— Вы некроманты, да? — захлопала глазами, пытаясь выдавить слезу. Вот почему, когда нужно, они сухие? — У меня кровь плохая, не подойдет.

Священники замерли с открытым ртом. Наверняка заготовили красивую обвинительную речь, где далее по плану я каялась, била себя кулаками в грудь и признавалась в преступном сношении с магией. Не судьба. Сношалась я исключительно с мужем, только делиться подробностями личной жизни не собиралсь.

Решив закрепить эффект, заунывным голосом зачитала список мнимых болезней, смакуя подробности. Разумеется, все заразные и портящие удовольствие от жертвоприношения. Потливые ноги, плохой запах изо рта, вши… Не забыла о потери девственности. Без нее все, некроманты сразу на помойку выбросят.

Священники прониклись. Послушники и вовсе отодвинулись подальше: вдруг еще бешенством страдаю? Напрасно они, слабоумие не передается воздушно-капельным путем.

Наконец разрыдалась. Бухнулась на колени и забилась в пароксизме. Увы, не страсти, а банального желания выжить. Я на самом деле боялась, но переигрывала изрядно. Сознательно: только дурочка выберется из логова змей живой.

— Мы не некроманты, женщина, — наконец сообщил председатель почтенного собрания.

Скривился так, будто лимонов объелся. Не идет священнику подобное выражение лица: прихожан отпугивает.

— А кто же? — судорожно сглотнула, оправляя платье.

Или? Как там Бархус к женским ножкам относится? Правый послушник явно хорошо — слюнки пускает на чулочки. Мне самой они нравятся, но не настолько, чтобы делиться. Ага, нравственность хромает. Ладно, ради свободы можно плечико оголить, все равно колени, локти и зубы всегда со мной.

— Ты находишься в доме Ордена.

Хм, все интереснее и интереснее. Настолько, что даже хлопать глазами перестала.

— Некромантского?

Священники схватились за голову. Упивалась картиной маслом: «Схватка мудрости с тупостью». Тактично умолчим, кто из нас кто.

Одному из святых отцов стало жарко, ворот мантии расстегнул. А под ней ничего. Совсем-совсем ничего, или гигиена дошла до отсталых слоев фанатичного населения? Зимой-то холодно, а летом… Ну да, если через забор не лезешь, нормально.

Мысли на вольные темы посещали не просто так: искала слабое место. То самое — очень больное, на все этажи завоют. Заодно опозорить можно. Но это, Агния, мечты, тебя никто к святому святых не допускал на эльфийский выстрел.

Да, мальчики, чувствуются пробелы в образовании. Вы раньше только с магами общались, систему поведения выработали, а тут обыкновенная женщина попалась. Что делать с ней, вы понятия не имеете.  Если женщина с мозгами, и вовсе неуправляемый объект. Хендрик, вот, в курсе, преподаватели в Академии тоже. На нас впору писать: «Осторожно: опасно для жизни!»