Следователь быстро закрыл дело и сообщил сестре Олиры. Та приехала и забрала тело на родину – в деревушку под Милетой. Разумеется, придавленная грузом свалившегося на неё горя, она не зашла в приют, даже не забрала личные вещи сестры. Впрочем, в съёмной комнате Олиры нечем было поживиться – пара старый платьев, чулок и нижнего белья. Ни счёта в банке, ни мебели, ни книг.

Не зашёл в приют и следователь. Занимаясь куда более существенными делами, он счёл излишним даже письменно уведомить заведующую о гибели подчинённой. Причины смерти известны, нет смысла допрашивать коллег погибшей.

Так и получилось, что в приюте о гибели Олиры ничего не знали, хотя активно обсуждали смерть некой женщины под колёсами экипажа.

Хватились воспитательницу, когда та не вышла на работу. Но госпожа Мранес тут же поспешила успокоить подчинённых: Олира уехала к сестре.

— Она давно просилась отдохнуть, вот я и отпустила.

На это все и успокоились, благо перед уходом Олира действительно заходила к начальнице и о чём-то говорила с ней. Минутку, не больше, но всё же.

Версию об отпуске тут же подтвердили Мойра и кухарка. Они даже порадовались за Олиру: вырвалась, бедняжка, на отдых.

 

 

*          *          *

 

Ловкие пальцы госпожи Мранес пересчитывали монеты. Она поделила их на две кучки: золото и серебро. Медью покупатель не расплачивался – не тот товар.

Госпожа Мранес не спрашивала, зачем человеку, представившемуся мэтром Кареном, сироты. Тот хорошо платил, обещал, в случае чего, взять всю ответственность перед законом на себя. С тех пор минуло полгода, и госпожа Мранес скопила солидную сумму, которую планировала положить в банк.

Муж ничего не знал о дополнительном доходе жены. Он полагал, будто она получала только скромное вознаграждение от префектуры.

Госпожа Мранес умела вести дела. Она не покупала дорогих нарядов, чем, к примеру, грешили юные и неопытные шантажистки, не блистала бриллиантами и всё так же брала у супруга деньги на домашнее хозяйство. В её возрасте, а госпоже Мранес минуло сорок лет, люди либо умнеют, либо жалуются на немилость богов. Она не жаловалась и давно научилась получать деньги из воздуха. Мэтр Карен знал, к кому обратиться – госпожа Мранес уже шесть лет успешно подделывала бумаги для финансовых проверок, чтобы обеспечить дочерям достойное приданое, а себе – не менее достойную старость. С её лёгкой руки сироты не получали достаточно масла и мяса, а разницу между закупленными продуктами и выделенными на них попечительским советом средствами клала в карман.

У госпожи Мранес было много родственников. Она этим пользовалась: выдумывала историю о сюрпризе для дочки, открывала на имя очередной тётушки счёт в банке и клала на него ворованные деньги. Родственница в силу возраста и доверчивости подписывала документы, не глядя, давала племяннице доверенность на распоряжение счётом, и та благополучно выставляла дорогую покупку как благодеяние родственницы.

Теперь же госпожа Мранес решила не рисковать и положить деньги на своё имя. Муж с подозрением отнёсся бы к очередному щедрому подарку. Она планировала подождать пару лет, а потом снять половину, солгав, будто скопила эту сумму, экономя на домашнем хозяйстве.

Дверь спальни госпожа Мранес благоразумно заперла на ключ: не хватало ещё, чтобы прислуга застала её за пересчётом монет! Тайные сбережения женщина хранила в укромном месте – под обшивкой задней спинки дивана. Его никогда не отодвигали даже во время весенней уборки.

Закончив подсчёт, госпожа Мранес торопливо разложила деньги по двум кошелькам и спрятала их в скромном вырезе платья. Взглянув на руки, она подумала, что неплохо бы пройти курс омолаживающих обёртываний – кожа загрубела и одрябла. Годы берут своё!

Госпожа Мранес и в молодости не отличалась красотой, а с годами и вовсе превратилась в шарж на школьную учительницу. Зато обзавелась домом в приличном квартале, удачно вышла замуж за богатого торговца, получила прибыльную должность… Красотой сыт не будешь, вот и госпожа Мранес в своё время всего добилась умом.

Поправив платье, женщина надела накидку и, отомкнув замок, спустилась по лестнице на первый этаж.

В воскресный день господин Мранес пропадал с друзьями, то в кабачках, то за городом на рыбной ловле, а жившая с ними младшая дочь – у подруг, поэтому госпожа Мранес не боялась расспросов. Дав наставления служанке, что и где надлежит выбить и почистить, и крикнув кухарке, чтобы обед подали в два часа дня, женщина вышла на улицу и в наёмном экипаже отправилась в приют. Она собиралась спрятать деньги в кабинете, а завтра в конце дня зайти в банк.

Экипаж катил по набережной Милеты, обсаженной пыльными каштанами. За ними тянулся променад, полукругом обнимавший озеро. Все богатые жители Милеты селились в этом квартале, чтобы из окна любоваться закатом над водой.

Из озера вытекала протока, соединявшая его с морем. Её испестряли запруды, плотины и мельницы: каждая мануфактура пыталась извлечь из реки какую-то пользу. Самому озеру тоже нашлось дело – в нём выращивали на продажу рыбу. Многие жаловались на запах, в ответ заводчики лишь пожимали плечами: ветер переменится, а прибыль останется. А с неё платятся налоги в казну, значит, рыба – вещь нужная.

Госпожа Мранес лениво рассматривала прохожих и сжимала крепче ридикюль на ухабах: увы, мостовые не содержали в образцовом порядке.

Глаз зацепился на островок зелени – там стоял храм Сораты. Вот у него пруды чистые, дорожки всегда идеально подметены и никакой грязи.

Мальчишка-разносчик торговал на углу газетами. Назойливый паренёк чуть ли не бросался под колёса, извозчикам приходилось отгонять его кнутом. Вот и в этот раз он кинулся наперерез экипажу.

Возница выругался и натянул вожжи, а госпожа Мранес невольно вспомнила о недавнем несчастном случае. Она не знала, что под колесами погибла Олира.

— Купите, купите, благородная сеньора! – Мальчишка ловко увернулся от кнута и подскочил к коляске. – Всего три медяка, и вы узнаете всё о столичной жизни!

Госпожа Мранес отмахнулась от него, как от назойливого комара, и с облегчением вздохнула, когда крикливый голос смолк позади. Она не любила детей, разумеется, кроме собственных, хотя и старательно изображала материнскую заботу перед попечительским советом. Маленькие оборвыши раздражали госпожу Мранес, наверное, и поэтому мэтр Карен нашёл с ней общий язык. Парой крикунов и плакс меньше – какое счастье!

Приют располагался на окраине города, рядом с заросшим бурьяном пустырём. Госпожа Мранес именовала его парком и отвела для прогулок воспитанников.