— Что знаю? И кто такая Франка?

— Франка — моя будущая жена. – Раздалось громом посреди ясного неба. – Я с тобой развожусь. Ошибся в молодости, теперь пожалел, — Хендрик махнул рукой, покосился на меня, а потом продолжил: — Я не тороплюсь, документы пока не подавал, никому не говорил. Нехорошо за твоей спиной. Спасибо за все, но…

— …но я тебе теперь не нужна? — закончила за супруга. Губы дрожали от еле сдерживаемой горькой обиды. — Хендрик, посмотри мне в глаза и скажи, что ты мстишь. Дело в Академии, а та женщина — всего лишь одна из тех подавальщиц, которых ты брал на колени. Думаешь, я слепая, не видела?

Невольно перешла на крик – визгливый, как у базарной торговки.

Может, если бы приехала раньше?.. Только отчего ничего прежде не говорил, отчего весной шептал нежные слова, если вдруг решил выбросить?

Муж нахмурился и потребовал не устраивать сцен.

— Да чего ты за брак цепляешься, можно подумать, ты меня любишь! Пропадаешь невесть где, мужа не слушаешь, только деньги мои тратишь. Живи теперь одна, раз такая умная и самостоятельная.

— Хендрик, остынь, одумайся! – кинулась к Хендрику и замерла с вытянутыми в мольбе руками. — Понимаю, — в глазах стояли слезы, — тебе тяжело без женщины, но зачем говорить, с кем ты спишь? Мы же… Ты же… Мы же любим друг друга!

— Говори за себя, — отрезал муж и отмахнулся, как он назойливой мухи. – Хотя, повторяю, вся твоя любовь осталась далеко позади. Девушка-русалка, заезжий маг… Агния, давай честно признаемся, развод — единственное разумное решение. Ты спокойно останешься жить в Вышграде, а я — тут. Прости, но ты не моя женщина.

Вот так, коротко и ясно.

Оказалось, с Франкой они встречаются четыре месяца. Именно она готовит, моет, убирает, голубит моего Хендрика. Семнадцать годин, незамужняя. Не подавальщица, а дочь кузнеца. Отлично шьет, слова поперек не скажет и телом хороша. Уж не стала спрашивать, первый ли у нее Хендрик. Познакомились, когда муж пакостного духа из кузницы выгонял. Слово за слово — и нашел Хендрик свое женский идеал. Она ведь тут второй месяц жила, сейчас на рынок отлучилась и, видно, заболталась с подружками.

Свадьбу планировали в сентябре, как и положено для благословения Марры плодородного чрева жены. В его плодовитости муж не сомневался: Франка хотела много детей. Кто знает, может, с животом уже ходила: они не береглись.

Все Хендрик рассказал будничным тоном, будто посторонней. А я сидела и слушала, низко опустив голову и глотая злые слезы. Даже накричать на предателя не могла. Руки опустились. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной. А он смотрел и молчал. С другой стороны, что говорить?

Так и дождались Франку: Хендрик стоял у двери, я сидела на кровати. Зато, когда увидела самодовольную мордашку в обрамлении пшеничных кос, меня прорвало. Ринулась исправить ошибку природы, откуда только силы взялись! Дрянь не только увела мужика, а еще носила мои вещи! Нет, не платья: размер у нас разный, но сумку, накидку, ленты. Не убью, так покалечу, пущай кобель на безрукой женится.

Франка не ожидала встречи с разъяренной супругой, и не успела подготовиться. Повалила ее, вырвала ленты из кос и прошипела:

— Не смей поганить чужое добро, не на твои деньги куплено!

— А?.. – Мерзавка беззвучно открыла рот.

В иступленной ярости рванула завязки накидки, потянулась, чтобы выцарапать глаза. Попутно, изловчившись, пару раз ударила коленом. Ишь, сопротивляться вздумала! На моих простынях с моим мужиком спит и смеет возражать!

— Хендрик! — завопило жалкое существо, отбрыкиваясь.

Нет, милочка, я так просто не слезу!

От души вцепилась сопернице в волосы, вырывая клоками.  Жаль, нет туфель на остром каблучке, а то убила бы. Ничего, дрянь мягкотелая, сразу видно, домашняя девчонка, которую папаша всегда защищал. Одно умение – подол подымать, а так только верещать горазда. У нас такую девушки давно бы в колодец макнули.

Предатель-муж ухватил под мышки и оттащил от потрепанной сожительницы. Ему тоже досталось: за измену нужно платить. Только Хендрик сильнее — повалил на кровать, прижал, требуя успокоиться и вести себя прилично.

— Прилично?! — взвилась я, пытаясь достать его локтем. Хоть бы нос расквасить мерзавцу! — Ты мне говоришь о приличиях? Кобель приблудный! И невеста твоя — шлюха!

— Хендрик, не позволяй ей так со мной разговаривать! — взвизгнула Франка.

Торжествовала, гадина! Ничего, зато выглядела паршиво. Сколько ни приглаживай волосы, лучше не станет.

Накидку я порвала – и поделом, моя, что хочу, то и делаю.

На виске красотки пунцовел синяк, щеки украшали царапины. Услада для глаз!

— Франка, иди погуляй, — окрысился Хендрик. Вот так, милая, думала, вступится? — Нам с женой нужно поговорить. Потом расскажешь, — мрачно добавил он, — как письмо Агнии писала, почерк подделывала.