Ручейка, к сожалению, не нашла, но понадеемся на удачу. Вроде, следы от порезов не нагноились, не потемнели. В любом случае уже поздно.

С непривычки ноги гудели. Я умудрилась поцарапать их о сучки и теперь напоминала беременного пингвина: так же переваливалась с бока на бок. О разных болезнях уже не думала, просто шла, надеясь где-нибудь искупаться. Столь обрадовавшее сначала солнышко превратилось в большую проблему. Светлая кожа быстро обгорала, начинала зудеть.

Вскоре убедилась, что принадлежу к мрачному обществу пессимистов, которым вечно все не так. Казалось бы, лето, солнышко, а опять ною. И лопухи вечно сползают… Спрашивается, почему некромантка перетащила меня в свой мир в таком виде? Положим, демоница расхаживала обнаженной, но я-то под машину попала в пуховике и прочей зимней одежде. Или виной всему кривые руки Тессы? Пожалуй, теперь не отказалась бы поучаствовать в ее наказании. Не умеешь, не берись.

Стопы горели, ощущала себя рабом на плантации.

Все чаще поглядывала через плечо, опасаясь нежданных встреч. Несмотря на жгучее желание вернуться домой, понимала, на что может рассчитывать голая девица. Даже если мужчины окажутся порядочными, помогать точно не станут, вызовут местный аналог полиции. Раз так, одежда стала первой насущной необходимостью.

Судьба смилостивилась, когда едва переставляла ноги от жары, различила звонкий женский смех. Сначала хотела спрятаться в придорожных кустах, но потом сообразила: смеялись купальщицы. И верно, впереди мост – добротный, каменный, горбатый, а под ним, в тенечке, удобно устроилась группка девиц. Они задорно хохотали, играли в салочки на мелководье. Одежда за ненадобностью валялась на бережке. В этом мире не слышали о купальниках, поэтому плескались нагими. Проезжие не заметят: скроет мост, а остальных отвадят. Деревенские девчонки бойкие, во всяком случае, в произведениях классиков.

Осторожно спустилась по косогору, стараясь не спугнуть девушек. Первым порывом было подойти, попросить помощи, но я его подавила. Откуда мне знать, как тут относятся к чужакам? Лучше подойду ближе, послушаю, может, чего полезное скажут. Например, где ближайший город или деревня. Дорога дорогой, но пустынная какая-то, пару часов брела, так никого и не встретила.

Тело вспотело, до зуда хотелось окунуться.

Бросила очередной взгляд на девушек. Хм, а ведь они тоже светлокожие. И волосы не красные, не фиолетовые, вполне себе земные оттенки. Не дородные рубенсовские красотки, я на их фоне выделяться не стану.

Риск – дело благородное, и я полезла в воду, подгадав так, чтобы остальные в это время отвернулись. Подплыву, изображаю, будто местная. Дальше – по обстоятельствам.

Речная прохлада остудила горевшую кожу, смыла грязь. Только босые пятки по-прежнему кололо – оцарапала где-то.

Нырнула, проплыла немного и пристроилась под тени плакучей ивы. Ветви свисали прямо в воду – словно лестница для русалок. Интересно, водятся здесь такие, как тут вообще с нечистью?

Опасливо поджала пальцы и вгляделась в мутную реку. Вроде, только водоросли, рыбки, но все равно страшно.

Девушки меня не замечали, увлеченные разговором. Сколько ни напрягала слух, не могла разобрать ни одного знакомого слова. Судя по интонациям, делятся сплетнями – оживленно, перебивая друг друга.

И ни на что не похоже, как бубнеж мэтра Алимуса перед моим неудачным переносом домой.

Под ложечкой засосало.

Одна, в незнакомой стране, без знания языка… Жаловалась на «рояли в кустах», получи. Только почему в самом начале было иначе? Некромант объяснял, но толком не поняла. В любом случае, планы меняются, нечего и думать, чтобы подплыть и объясняться жестами. Девушки поднимут крик и убегут.

Одежда соблазнительно белела рядом. Всего-то вылезти, протянуть руку, и одной проблемой меньше. Воровать, конечно, нехорошо, и я уже отвернулась, хотела отплыть подальше, когда вспомнила, что закидывать меня невесть куда без средств к существованию, тоже не самый лучших поступок. Раз так, просто сравняю счет. Слабое оправдание, но лучше такое, чем ничего, вроде, уже ничего плохого не делаешь.

Убедившись, что я для крестьянок – деталь пейзажа, быстро выбралась на берег. Времени на раздумья не было, поэтому схватила первое попавшееся и юркнула в кусты. Там быстро, путаясь в юбках, оделась. Это оказалось не так легко. Отчего-то казалось, что прежде костюмы отличались простотой, но быстро убедилась, легче запихнуть себя в коктейльное платье, чем справится с многочисленными завязочками.

Нижнего белья местное население не признавало, во всяком случае, я его не нашла, даже бабушкиных панталон. Оставалось надеяться, в городах дело обстояло иначе, тяжело в двадцать пять превращаться в хиппи. Сероватая – белых в Средневековье не бывает – рубашка с непривычки царапала нежную кожу городского жителя. Так и не поняла, из чего ее сделали. Вроде, не лен, но и не хлопок же. К ней полагалась нижняя юбка из такого материала, прикрывавшая лодыжки. Далее – мягкий корсет из ткани потолще с яркой цветочной вышивкой и очередная, теперь уже полосатая юбка с широкой синей полосой по подолу. К одежде прилагались чулки, державшиеся при помощи самодельных подвязок, и грубые башмаки. Они оказались чуть велики, когда как рубашка, длинная, прикрывавшая бедра, — мала, равно как и самодельный корсет. Зашнуровать его толком не смогла, да и вряд ли смогла бы втиснуть в него грудь. И это при том, что безумно далека от Памелы Андерсон. Ну да, резвились незамужние, то есть подростки, на вид – лет по четырнадцать.