3
Положила на стол обе папки: с тезисами отчета и новыми формами, — и замерла, ожидая «проработки». Взгляд выцепил краешек газетного разворота. Броский заголовок сообщал о покушении на некого чиновника, имя мешал разглядеть край блокнота, столь неудачно положенный поверх фамилии. Зато изобразительную карточку ничего не заслоняло. На ней полицейские осматривали ступени, судя по двери, не аристократического особняка, где полагалось жить сановнику, а многоквартирного дома, вроде того, в котором сама снимала квартиру. Рядом в овальной рамке — сам чиновник, уже немолодой мужчина с импозантной бородкой. Кто же он? Наверное, военный: штатские редко отращивают растительность на лице.
Лотеску кинул брелок от огнемобиля поверх газеты и остановился против меня.
Потупилась, стараясь изобразить раскаянье. Мысли неизменно возвращались к подслушанному разговору, а тут еще заметка… Начальник читал ее перед отъездом, может, делал какие-то пометки, раз не убрал блокнот.
— И как это понимать, ишт Мазера?
Продолжала молчать и думать. По опыту знаю, лучше дать выговориться, меньше влетит. Может, повезет, хассаби отойдет. Не уволил же до сих пор, хотя, помнится, однажды наорал так, что мысленно лишилась гражданства Амбростена.
— Магдалена? — Моя тактика Лотеску явно не устраивала. — Долго собираетесь изображать ребенка? Не прокатит. Я поймал вас на шпионаже.
— Случайно, хассаби.
— Что — случайно? Поймал или шпионили?
Начальник, наконец, перестал нависать над нашкодившей подчиненной и отошел к окну. Глядя на огни набережной, стоя спиной ко мне, он продолжил в том же мрачном тоне, который неизменно заканчивался выговором или взысканием:
— Если первое, то не надейтесь. Я вас видел.
— И решили поймать в ловушку? — сокрушенно озвучила напрашивавшийся вывод и подняла голову.
Что толку любоваться полом, если в стыд и обещание «Я больше так не буду!» здесь никто не верит.
Лотеску не ответил и выдвинул новые обвинения:
— С какой целью вы подстрекали лаборанта нарушить инструкцию?
— Герта лишили премии?
Шайтан! Теперь он трижды подумает перед тем, как поздороваться, а помогать и вовсе перестанет. Герт — хороший малый, я не хотела его подставлять, но Лотеску… У него везде уши? Или очередная «крыса» донесла? Их в управлении хватает, многим не дает покоя чужое благополучие или чужое место.
— Решать его начальнику, сейчас речь о вас. Магдалена, — хассаби обернулся, — вы сознаете все степень проступка? Сказать, как с точки зрения права именуется ваше деяние?
Покачала головой. Спасибо, уже догадалась, да и Лотеску потрудился, озвучил с самого начала: шпионаж. Шутки шутками, а можно обвинение выдвинуть. Инструкцию точно нарушила, конфиденциальными сведениями интересовалась, опять-таки за начальником с неизвестными целями следила.
— Так оправдывайтесь.
Хассаби сложил руки на груди и приподнял брови: мол, я жду.
— Вы меня знаете, я бы никогда!.. Словом, обычное профессиональное любопытство и, — глубокий вздох, — желание понять причину недоверия.