— Что – Соланж? Я всего лишь посоветовал не давать необдуманных обещаний. Говоря начистоту, — в голосе некроманта звенел металл, — меня ничего не держит, Оллос. И вам, и вашему покойному отцу известно, что герцогский титул и королевские милости – слишком мало для цепей. Я легко могу уйти и не вернуться, только выиграет ли от этого Веос?

В воздухе повисла вязкая, нехорошая тишина.

Король шаркал носком сапога по пыльным плитам, старательно делая вид, будто увлечен столь важным занятием. Геральт хмурился, то краснел, то бледнел. Я дышала через раз, гадая, стоит ли сползти с теплых рук некроманта.

— Вы правы, Соланж, — с видимой неохотой произнес король, когда тишина уже давила на плечи. – Я слишком многим вам обязан, чтобы отчитывать.

— Всего лишь жизнью, — пожал плечами некромант и, наклонившись ко мне, шепнул: — А вы не слушайте, спите.

Странная сложилась ситуация: Соланж несет меня на руках. Абсолютно чужой человек абсолютно здоровую девушку. Заерзала и запросилась на пол. Некромант не стал возражать и вручил ладошку Геральту. Сам с видимым удовольствием размялся, прогнулся в спине и прибавил шагу.

Огонек запылал сильнее, выхватывая из темноты то железное кольцо, то спешившую по своим делам крысу.

Геральт одной рукой крепко сжимал ладонь, другой обнимал. Я жалась щекой к пропахшей потом, горячей от жара тела рубашке. Если бы могла, зарылась бы носом в жилет и замерла, слушая биение чужого сердца.

— Милая моя! – изловчившись, навсей на ходу поцеловал. – Скоро все закончится, и мы уедем.

— А Элиза?

Судьба графини не давала покоя. Да, она хотела меня убить, но из памяти не шла сломанная женщина на полу королевского кабинета. И Геральт – сначала ласковый, любящий муж, а затем враг, обещавший лично казнить супругу.

По лицу навсея пробежала тень. Он крепко сжал челюсти, но, сообразив, что я наблюдаю за ним, через силу улыбнулся. Только вышел оскал. Оскал смерти.

— Не думай! Ее больше нет, — холодно отчеканил Геральт и с силой потянул вперед: мы заметно отстали.

Навсею явно претили разговоры об Элизе. Видела, как нервно подрагивал кадык, как вздулись желваки на щеках, и сама не радовалась, что подняла неприятную тему. Будто не знаю, какая участь уготована графине! Темные судят быстро и жестоко, не щадят ни своих, ни чужих. Впрочем, как выяснилось, ланги, серые, которых я прежде принимала за светлых, тоже. Взять, к примеру, мою ныне покойную нареченную сестру Алексию – она проявляла не меньшую, а то и большую жестокость по отношению к пленным. Над тем же Геральтом издевалась так, что даже от краткого упоминания стынет кровь в жилах.

Король с Соланжем беседовали вполголоса. Светлячки из колбы разлетелись и, практически касаясь крыльями лиц, создавали таинственную, мистическую атмосферу. Дрожащий теплый свет тончайшей вуалью окутал пространство, заставляя поверить, будто все обман, сон, стоит открыть глаза, он оборвется, исчезнет без следа. Его величество хлопнул некроманта по плечу и рассмеялся, чтобы тут же замереть и глотнуть ртом воздух. Соланж остановился, склонился над бедром короля и окутал его белесым облачком. Оно на глазах начало менять цвет, темнея, пока не налилось лиловой тьмой.

На лбу короля выступила испарина. Он тоненько застонал и побледнел.

Вырвав руку, метнулась к его величеству, чтобы помочь, облегчить боль, но натолкнулась на стену из воздуха.

— Не нужно, — устало процедил Соланж, развеяв черное облачко. – Я не причинял страданий, наоборот, избавлял. А вам, — некромант бросил недовольный взгляд на короля, — лучше отлежаться. Простите за прямоту, но вы в поимке демона не помощник, а мертвый монарх Веосу без надобности. Лучше постерегите покой супруги.

Ноздри его величества затрепетали. Упрямо вздернув подбородок, он с видимым усилием сделал шаг, волоча левую ногу по камням.

— Трусость – удел слабаков, а Евгения стоит смерти.

Соланж неодобрительно цокнул языком, но спорить не стал. Хотелось бы знать, какая именно часть высказывания короля ему не понравилась. Сдается мне, обе.

Стена опала. Лишившись опоры, позорно упала. Меня поднял Геральт и посоветовал поторопиться.

— Почти пришли, — отозвался Соланж и посетовал: — Тяжело найти в замке место без магического фона. Сами понимаете, в моем деле любая мелочь может стать фатальной. А когда речь о двух душах, и вовсе дуешь на воду.

Коридор внезапно оборвался. Мы очутились перед небольшой лестницей, спиралью уходившей к потолку. Соланж дунул на светлячков, и они покорно взмыли вверх, выхватив из темноты каменные ступеньки и тяжелую, окованную железом дверь.

— Там тюрьма? – пересохшими губами спросила я, в сущности, ни к кому не обращаясь.

— Нет, — отозвался король. Странно, что он снизошел до ответа маленькой мне. – Комнаты.

Удивленно подняла брови. Как, неужели Соланж не распнет на алтаре в подземелье или хотя бы пыточной камере?

— Там Рыцарский зал, — пояснил виновник моих страхов. – Старый, мрачный, с большим столом. Как раз то, что нужно. Вопреки заблуждениям, Дария, алтарь – необязательно каменная плита. Если на то пошло, его можно сделать из чего угодно. Конечно, для некоторых ритуалов необходима особая энергетика, но это не тот случай. Прошу, подымайтесь первой. – Некромант махнул на ступени. – Дверь откроется сама, едва коснетесь железного кольца.

В недоумении глянула на Геральта. Тот кивнул: «Иди!», и я несмело отлепилась от него, сделала сначала один, потом второй шаг к лестнице. Король и некромант посторонились, пропуская. Сердце защемило, ледяная волна страха обдала с головы до пят. Будто на заклание! А не приносят ли меня в жертву? Кто поручится, что за дверью именно Рыцарский зал, а не одержимый? Пока он будет убивать меня, маги прикончат его. Жестоко? Возможно, но в духе темных.

Но Геральт, Геральт не мог предать! «Уверена? – гаденько шепнул внутренний голос. – Вспомни Элизу. Он тоже любил ее, не просто сожительствовал. Да, не так, как женщину – как друга, родственную душу. Геральт переступил, забыл за мгновение, а ведь Элиза прожила с ним долгие годы, родила сына. Ты же так, развлечение».

Губы предательски задрожали, и я ускорила шаг, чтобы никто не увидел глупых слез. Бежать бесполезно, так умру с честью.

— Не надо умирать, — раздался над ухом ободряющий шепот Соланжа. – И там действительно никого нет.