Поблагодарила кивком и взялась за соломинку.

Шайтан, никогда не пила такой вкусноты!

— Там ведь пером писали, верно? — постаралась воскресить в памяти единственную виденную записку.

— Явно левой рукой и не теми пальцами, — поддакнул начальник и коснулся пальцами шеи.

Простое движение — хассаби поправил сбившуюся цепочку — дрожью прокатилось по телу. Умеют южане соблазнять, страшно подумать, что было бы, если бы Лотеску действительно склонял к близким отношениям.

С облегчением выдохнул, когда бар опустел, и мы смогли устроиться за столиком. Отсюда бармен не услышит шепота.

— Только вот «петелька» занятная. Кривая, но явно знакомая. Ничего, если не думать, сразу всплывет в памяти.

Кивнула. Даже не сомневаюсь.

От записок перешли к Ронсу. Я еще раз повторила про пансион и вокзальные кассы — логично расспросить о маге там, не на паромобиле же он из Штайта добирался! Даже на экспрессе ехать пять дней, по дороге и вовсе недели две. Только господин Ронсу не мазохист. И с заказчиком общался явно не через спиритические сеансы.

— С поездом — умница! — прежде, чем успела отпрянуть, начальник легко поцеловал в щеку. — Не додумался до элементарного. Как и диктино. Ну, — уже громко игриво предложил он, — берем бутылку и идем в номер?

— Только самого дорого шампанского, — капризно надула губы, как и положено беззаботной содержанке.

Украдкой коснулась ладонью щеки. Так и подмывало спросить — нет, не о поцелуе, тут понятно, хоть и неожиданно, а о том, долго ли пробуду умницей. По моим наблюдениям, наши отношения, рабочие, разумеется, напоминали качели: от полнейшего благодушие до «увольняю без выходного пособия».

— Разумеется, — сладко проворковал хассаби, — для тебя все самое лучшее и дорогое.

В итоге бутылку таки взяли. Зачем, ума ни приложу. Праздновать нечего, а напиваться шампанским… Хм, сомнительное удовольствие, особенно в купе с одним санузлом на двоих.

— Шампанское — вам, — прояснил ситуацию Лотеску и, придерживая бутыль, отпер дверь пластиной. — Вместо премии.

Предпочла бы деньги, но дареному коню…

Едва начальник успел поставить ведерко на стол, запел его диктино, требуя внимания владельца. Хассаби ругнулся: забыл поставить на беззвучный, и, отойдя к окну, ответил.

В купе воцарилась немая сцена. Затем Лотеску отмер и стальным тоном приказал неизвестному собеседнику:

— Готовьте документы для обвинения. Уволить вчерашним числом, лишить допуска, внести в базу нежелательных элементов. И выбивайте разрешение на обыск. Даю час, после сам звоню прокурору.

Начальник нервно сорвал диктино с руки и метнул на стол. Пожалела дорогой прибор, не заслужил он подобного обращения.

— Провели почерковедческую экспертизу, — глухо сообщил хассаби, обернувшись ко мне. — Записки писал Леонар Алард. И то верно, у него характерное скругление верха «петель». Жаль, сам поздно вспомнил, — поморщился Лотеску. — Зато остальное — мастерски, ничего общего. Не сомневаюсь, перо выбросил, оставил ручки, только вот экспертов не проведешь. Ладно, поставщика грязи для той газетенки выяснили. Не беспокойтесь, — тон его чуть смягчился, — завтра же напечатают опровержение, а перед вами извиняться. Лично. Главный редактор.

— Не надо.

Это у Лотеску болезненное самолюбие, он не прощает оскорблений, а я обойдусь опровержением, зачем человека унижать?

— Надо, — отрезал начальник и привел «убийственный» аргумент: — Я так хочу.

Пожала плечами. Хочет, так хочет, лучше не спорить.

Ладно, если ничего нового по делу не сообщит, достану книгу. Героиня еще не успела разгадать тайну заброшенного дома.

Только вот…

— Хассаби, может, обойдемся без огласки? — искоса глянула на Лотеску, который вновь уткнулся в диктино.

Начальник поднял палец, призывая к тишине, потом и вовсе ушел. Вернулся он нескоро, когда я успела позабыть о вопросе и отчаянно старалась не думать об Аларде, изменнике и газетах. Книга действительно отвлекала, автор сумел закрутить сюжет, только вот допустил пару погрешностей. Как человек, тесно сотрудничавший с полицией, знала подноготную участников и любовь дежурных к бумагам по форме. А тут выписанный на коленке ордер — переделывать же заставят по Форме 18БС. В остальном — хорошо, целых четыре подозреваемых и куча улик, которые, однако, только мешают.