Оглавление

— Видишь ли, — отец тяжко вздохнул и перевел взгляд на статуэтку пастушки, которой мама недавно украсила пухлый сервант в столовой, — я проиграл тебя в карты.

Едва не поперхнулась и обожгла небо горячим чаем.

Хорошенький конец каникул, будто академии самой по себе мало!

Мы сидели в столовой вдвоем, вернее, сидела я, а потом вошел отец, предложил составить компанию… и обрадовал нежданными откровениями.

— Ты уже взрослая, — продолжал родитель, справившись с эмоциями, — должна понимать, иногда существуют ситуации, где мы не властны над собой.

— Например, карты? — поддела я.

Внутри медленно закипало раздражение.

То есть страсть отца к «очку» и «фараону» — это ситуация, где человек себя не контролирует?! И этот человек поставил на кон не кольцо, даже не дом, а меня. Спасибо, не выдал замуж, благо подобное запрещено без письменного разрешения ректора — один из немногих плюсов учебы в Академии высших магических искусств. Минусы я прекрасно знала, не все синяки еще сошли, но бросать учебу не собиралась. Хотят родители или нет, я стану боевым магом. Всего один год остался, глупо бросать. Родители, разумеется, придерживались иного мнения. У матушки кружевные салфетки, фарфоровые статуэтки, у отца — прибыльный бизнес, а тут недоразумение в виде меня. Давно бы замуж вышла, внуками радовала, а я мало того, что учусь, еще и в брюках хожу. По мнению матушки, это страшное преступление, даже гоняться за нечистью надо в кринолине, потому что девочка всегда должна быть девочкой. У, как меня достали ее проповеди! Поэтому и сбежала после пансиона к тетке. Она приняла огонь родительского гнева на себя и помогла подготовиться к вступительным экзаменам. Тетка — тоже позор семьи, магесса. Не боевая, артефактор, но все же. Пятно на славной семейной истории. Наша семья издавна продавала демонам шариссу — неприметное растение, без которого не обходится не одно зелье. Оно великолепный катализатор, намного лучше заклинания или руны. Шарисса растет только в наших краях, сейчас отец — самый крупный поставщик.

— Видишь ли, Арета, — история повторялась, только теперь родитель теребил блюдце, — все не так просто. Демонам не отказывают.

Застонала, сжав виски руками.

Отец играл с демонами на желания! Говорила же матери, нужно сводить его к внушителю, наложить печать, но матушка легкомысленно отмахнулась. Подумаешь, муж азартен, временами проигрывает половину прибыли за месяц, но ведь другую половину она прячет, значит, все в порядке. Как же, семейство Риж чисто как стеклышко, любые слухи повредят бизнесу. И вот… Ладно, нужно понять, как глубоко в заднице дракона я оказалась, и попытаться выбраться. Если речь таки о замужестве, то демону придется распрощаться с мечтами, потому как ректор меня не отпустит. Да, я не отличалась скромностью и считалась одной из лучшей на потоке.

— Ладно, — отхлебнула из чашки, — давай по порядку. И условия договора заодно сообщи, побеседую с юристом, оспорим.

Отец вздохнул еще раз и покачал головой:

— Невозможно.

Чашка с шумом опустилась на стол.

— Условия?

— Участие в конкурсе невест, — опустил глаза родитель и принялся теребить скатерть.

— Ну, — просияла я, — тогда все хорошо. Заберу из канцелярии отказ, заверенный подписью ректора, и отправлю твоему демону.

— Ты не поняла, — покачал головой отец, — речь не об обычном демоне и не об обычном конкурсе. Плата за отказ — смерть. Не только твоя.

На кухне стало тихо-тихо, даже часы перестали тикать. Зато мое сердце ухало не хуже молота по наковальне: я поняла, о каком отборе шла речь, и в отличие от отца понимала, какой приз получит победительница. Она станет полной собственностью владыки демонов, если пожелает, он свернет ей шею прямо на балконе, а нет — поведет в храм. Первое случалось чаше, демон крайне привередлив и отправил на тот свет две дюжины невест. Но многие девушки по-прежнему наивно надеялись растопить его сердце. Нам рассказывали, только одна задержалась подле лорда Морта, и то потом умерла. Якобы от яда, а на самом деле?

Словом, отец совершил самую большую глупость на свете. Отказ равносилен смерти, но и согласие подготовило место на погосте. И, самое обидное, он прировнял меня к вещи.