Глава 5
Сквозняк лизал пальцы ног. Зябко дернувшись, поспешила скрыться под одеялом. Холод пронимал до костей, вскоре поняла почему: я голая, лежу в постели с обнаженным мужчиной. Ягодицами ощущала его вздыбленное утром достоинство. В памяти тут же всплыл вчерашний день. Филипп!
Подскочила, прижимая край одеяла к груди. Филипп мирно сопел, подложив руку под голову. Сон разгладил морщинки, убрал серость кожи. Солнечный луч играл на груди, обнажив все шрамы, синяки, раны. Дневной свет безжалостно осветил все, налил кровью повязки. Некоторые затвердели. Плохо! Филиппа травили, будто зверя, Соланж не зря говорил об охоте.
Рубец на щеке казался еще более устрашающим, чем вчера, но не он занимал мои мысли. Из головы не шла вчерашняя близость. Я отдалась мужчине! Не Геральту – Филиппу! Не поручусь, что единожды. Какой стыд! Не сопротивлялась, как должно порядочной девушке, не расцарапала брюнету лицо, не вытащила горящее полено из очага – ничего, безропотно позволила плоти толкаться в страстном порыве. Вседержители, меня не стошнило от поцелуев, нестерпимая боль не разорвала тело! Пусть я не взлетала на вершину, как с Геральтом, но пережила пару сладостных минут, когда жар опаляет лоно и неукротимым потоком несется дальше, когда наполняешься до краев и боишься разлететься на кусочки.
Это неправильно, изнасилование приносит лишь муки! Пусть Филипп ласкал, пусть не брал нахрапом, но любила я Геральта. Неужели превратилась в шлюху, готовую отдаться любому?
Закрыла лицо руками и тихонечко застонала, стараясь не разбудить Филиппа.
Как теперь смотреть людям в глаза? Девушка обязана хранить верность любимому.
Сделала пару глубоких вздохов и приняла случившееся как данность. В конце концов, ничего не изменить, а я Филиппу на шею не вешалась. Если задержусь в замке, устроюсь на кухне, подальше от брюнета.
Успокоившись, огляделась, осматривая временное пристанище одержимого. Помнится, вчера замок не внушал доверия, нужно оценить на свежую голову, заодно умыться и приготовить завтрак.
Бежать не собиралась. Куда и зачем? Без понятия, в какой части Веоса и в Веосе ли вообще нахожусь, у меня нет пирамидки связи, нет магии – словом, я совершенно беспомощна. Лучше уж рядом с Филиппом. Судя по его поведению, брюнет не собирался убивать или превращать в игрушку для утех, вроде Алексии, которую использовали и сломали. В наложницу – возможно, но тут планам Филиппа не суждено сбыться. Если вчера он застал меня врасплох, отныне сумею дать отпор. Главное, продержаться до прихода Геральта. Он найдет даже на краю мироздания.
То, что приняла за одеяло, оказалось выцветшим покрывалом, достаточно большим, чтобы укрыть двоих. Кровать полностью соответствовала рассказам Филиппа: старинная, резная, даже с пыльным пологом, но на редкость жесткая.
Из мебели в комнате оказалось два стула. На одном горкой валялась чистая одежда: мужская рубашка и брюки. Поверх Филипп положил мое белье, значит, остальные вещи тоже мои. Вторая кучка – брюнета.
От стен веяло холодом, а из высокого узкого окна и вовсе безбожно дуло.
Кожа приобрела нездоровый синюшный оттенок.
Интересно, успею добежать до стула и одеться до того, как замерзну? Где же простыня, в которой я плутала по замку в темноте? Между прочим, спальню нашла с трудом, когда основательно продрогла. Ну, Филипп, ну и объяснил! Простыня валялась на полу. Подхватила ее, обернулась и перебежками добралась до стула. Филипп не проснулся: умаялся. Как только сил на любовные подвиги вчера хватило? Укрывшись в дальнем углу, торопливо оделась. Рубашка и брюки ожидаемо оказались велики. Туфли терли на босу ногу, но я не жаловалась. Быстро заплела волосы в косу и рискнула подойти к окну. Надеюсь, потолок не обвалится на голову?
Чтобы забраться на подоконник, пришлось встать на цыпочки и подтянуться. Брюки соскользнули, сквозняк с радостью наградил ноги «гусиной кожей». Нужно найти пояс, а то вечно придется придерживать.
— Какой дивный вид!
Едва не упала, чудом удержавшись за каменную плиту, а Филипп, как ни в чем ни бывало, продолжал:
— Только без панталончиков лучше. Снимай и иди сюда. Вчера ты так и не научилась ездить верхом, зажалась. Сейчас, полагаю, порадуешь спасителя доброй скачкой. Люблю утренний секс! – Брюнет аж причмокнул от предвкушения удовольствия.
Обернувшись, укорила бесстыдника: