Саламандра помянула Бездну.

Некромантия – жуткая наука, подопечных лорда Шалла обходили стороной, не задевали даже первогодок, а уж сам проректор… Может, сразу в Высшую школу смерти? По обмену. Присылали же они осенью адептов. Просто хуже, чем тут, точно не будет. Особенно тем, кто оставил в столе Нормана портрет хорошенькой оборотницы. Откуда Малице знать, что голубоглазый садист так отреагирует?

— Не нахожу, — лорд Шалл равнодушно пожал плечами и, наслаждаясь ситуацией, осведомился: — Надеюсь, согласишься стать ассистентом. Ведущая обязана идти впереди.

— Кьядаш, только попробуй!

Малица в сердцах ударила по столу, выбив огненные искры. Они заплясали, золотистой пыльцой осели на коже.

Может, Норман Шалл и проректор, но он не посмеет поступить так с женой друга. В конце концов, между ними установились добрые отношения, не станет же оборотень мстить за желание устроить его личную жизнь. Малица не для себя старается, хочет сделать счастливым, таким, как они с Арланом.

— Решения руководства не обсуждаются, — Норман подтвердил злопамятность оборотней.

— Вампиршу направлю! – мрачно пригрозила саламандра и перебралась ближе к мужу. – Ее как раз Крис бросил, она в поисках новых романтических отношений.

— Это он зря! – покачал головой лорд Шалл, но на всякий случай позвал Тьюзди и велел проверить, не пробрался ли кто в кабинет.

Виаленна шан Лен – та самая вампирша, о которой говорила Малица, — прославилась на всю академию. Если уж она чего-то хотела, добивалась любыми способами. Кристофер Нойр, похоже, не успел этого осознать. Мир его праху! Либо поведет клыкастую подружку на воскресную ярмарку, либо превратиться в обращенного вампира – неспящие, особенно обиженные княжеские дочки, мстили с размахом.

— Передам! – мрачно буркнула Малица и демонстративно отвернулась.

— Норман, — подал голос молчавший до той поры ректор, — девочка из добрых побуждений, не лютуй.

— Не тебе же подружек сватают, — если Ариан рассчитывал пробудить в друге совесть, он ошибся. – И вообще, займи жену, ребенка заведите, — посоветовал оборотень и отсалютовал бокалом покрасневшей саламандре.

— Ммм, неплохая идея! – демон погладил жену по волосам и, склонившись к розовую ушку, вкрадчиво шепнул: — Как, пойдем исполнять наказ?

Малица фыркнула. Сначала диплом, потом ребенок. Отвечать не стала: Норман провоцировал, муж подтрунивал. Раз так, стоит ли отвечать? И она попросила налить еще вина.

Непогода разыгралась.

Снежные хлопья облепили стекла. Огонь в камине дрожал, будто зима, скалясь, силилась погасить его. Если дальше так пойдет, завтра придется растапливать снег.

Хорошо родиться саламандрой! Малица пустит по коже огонь – и готово, а другим адептам предстояло взяться за лопату. Если воздушники могли схитрить, прибегнув к дару, то тем же некромантам марширующие зомби не помогут, да и не позволит лорд Шалл подымать учебное кладбище. Ротонцы узнают, придут с жалобой к ректору, и не проигнорируешь: запрещено.

Словом, настроение немного повысилось.

Отомстить мрачным некромантам во главе с Норманом Шаллом, пусть даже с помощью погоды, — великое дело, хоть какое-то утешение после изменений в расписании.

В дверь постучали.

Магический колокольчик разнес звук по дому.

Ректор и бровью не повел. В такой час и в такую пургу его никто с места не сдвинет.

Однако гость оказался настырным, барабанил так, что сумел перекрыть вой метели.

— Сходить? – Малица вопросительно глянула на супруга.

Служанку они отпустили, хозяйничали сами. Женщина обещала вернуться к полудню, но супруги сомневались, что город успеют к тому времени очистить от снега. В парке Академии колдовских сил и вовсе сугробы простоят до занятий по физической подготовке. Малица заранее знала, что их заставит делать господин Ойгл. Четверть-оборотень выдаст лопаты, разобьет на команды и назначит штраф тем, кто не успеет убрать свой участок за отведенное время.

— Я сам. – Ректор поднял, отдал бокал жене и скрылся за дверью.

Воспользовавшись его отсутствием, саламандра мстительно пообещала:

— Распишу твои достоинства Виаленне шан Лен.

— Знаешь, — Норман задумчиво рассматривал на просвет содержимое фужера, — не стоило разрешать говорить мне «ты». Адепты наглеют, когда рушатся дисциплина.